Без совести - Страница 17

Я опять ту же музыку! За город, нашел поле пустое, Паспарту под землю, аппаратик через плечо. Иду. На хорошее шоссе вышел. Уж совсем серо. На мне очень даже приличная пара, а пальтишко прямо шикарное.

Вид вполне серьезный. Поэтому иду смело. Вот начались огороды, вот подводы, в город тянутся: видать, на базар. Я на пробу к одному возчику по-немецки:

- Доброе утро!

- Откуда так рано, господин?

- От больного.

- На Елизаветинской площади есть извозчики, доктор.

Ага! Немцы, это ладно. Обогнал обоз, тут домишки пошли, уж свет всюду в окнах. А вон вижу: дом светлыми окнами пялится в самое небо. Ясное дело, завод. Народишко по холодку по утреннему вприпрыжку спешит -работнички. Так они шариками каждое утро сюда скатываются и трут там лампочки, и весь свой век, дурачки, самого-то соку не знают. Катись, катись, шарики. Спросил, где эта площадь с извозчиками. Пошел, как показали. Такси стоят. Где, спрашиваю, сейчас выпить можно - шофера ведь народ бывалый.

- А вот, - говорят, - в клубе. Там до утра. И карты тоже. Гони!

- Гони!

Городишко ничего, чистенький, приличный. Дал шоферу золотой. Он и глаза вытаращил. Не знал, как сдачи дать. Клуб, однако, вижу, шикарный. Швейцар стал билет спрашивать. Тут дежурный ихний с лестницы спешит. Я при нем швейцару золотой:

- Возьмите мое пальто.

Дежурный ко мне:

- Вы играть хотите? Иностранец? Американец?

Я через полминуты уже в зале. Господины в визитках, столы, вокруг толпятся. Мне сейчас предлагают в их кассе разменять золото, все на меня оборачиваются. Разменял. Сейчас мне у стола место опростали. Ничего особенного-обыкновенная "железка". Сел. Выигрываю, проигрываю, но вижу, они тут жулики, на вид только чемберлены, черт бы их побрал! Это здорово! Я тоже начал Чемберленом - и этак важно отшучиваю направо-налево. Даже рассказывать начал кой-что - про Америку, и похабное приплетать для смеху. Один там что-то все стоял таким королем, подбородок на меня наводил так серьезно, когда все подхихикивали. Все: гы-гы! хохо! го-го! - а этот фофан проклятый только подбородком на меня этак сверху. Ах ты, рвань! Я еще вольней говорить! А он этак выждал, когда все отгоготали, и говорит, как сахар колет:

- Вы лжете. Никакой вы не американец. Вы - проходимец. Откуда ваше золото?

Он примолк, стоит, морду закинул и подбородком на меня. Я на всех оглянулся, говорю:

- У вас этак позволяется? - Они все на меня глазами уперлись, как деревянными палками.-Ах, так?! Ладно же, сейчас вы узнаете, кто я есть.

Я плюнул на стол и вон из залы. За мной поспешил было дежурный, а с лестницы уж крикнул швейцару:

- Пальто иностранцу!

Я пальто на руку, нахлопнул на ходу котелок, выбежал на улицу - белый день. Совсем утро и солнышко на восходе, только над крышами поднялось. Я на миг только этим воздухом дохнул. Ну, сволочи и с вашим солнцем немецким! Тут такси, целый табун ждал у подъезда. Я в первый попавшийся. Пошел! Выехали за город, пусто уже. Стой! Выскочил.

- Цахлен?

- Платить? Ах ты, фофан немецкий.

Я вынул кольт и сразу трах ему в стекло - на тебе "цахлен" - он как дал ход - я ему вдогонку еще два раза саданул и стал крутить аппаратик, звать Паспарту. Чтоб скорей, я поднял его сначала из земли, чтоб он доспел ко мне по воздуху, на метр высоты. Я увидал, как он несся ко мне, когда оглянулся. А, черт! Я не знал толком, где этот клуб проклятый, все равно, одного поля ягода, все к чертовой матери. Я вам покажу, кто я есть, сволочи. Я вам подбородки-то посбиваю. Я влез в кабину, задвинул броневые ставни, оставил один смотровой глазок и дал полный ход на город. На высоте 30 метров я первым делом двинул по киркам, по колокольням, они летели, будто кто из кубиков тут нагородил. Ага! Я вам подбрею подбородки, сударики. Я пошел кругами, я уж брил на высоте десяти метров. Я стал на миг и глянул. Уж было здорово наработано: завал кирпичей, и приглядеться: там ворочаются в куче этого хлама человечишки, как червяки давленые. Помню, там из кучи одна нога дрыгала, а всего его кирпичом придавило. Ну, аккурат, как таракана ногой придавишь, а он еще ножкой все дрыг, дрыг! А одна целая совсем была, подо мною как раз, баба немецкая, та все эти кирпичи рыла, бросала, и я слыхал, как выла, кого-нибудь там у ней схоронило. А потом, вдруг, гляжу, вон, вон они куда бегут - вся дорога полна, что мошкары. Я взял вверх - вон они все где. Ах вы, черти! Вы вон куда тикать. Эх, запустил я ход, и эту дорогу-пулей, снарядом пропахал-раз! и назад! Начисто в кисель, в кашу их, ферфлюхтеров. Проходимец, сволочи? Палками на меня дубовыми глядеть? Заелозили небось. Ага!

Я поднялся метров на сто и плюнул на эту кучу лома всякого. Тоже, подбородками помахивать! Тут, гляжу, метров на двести или поменьше, штук пять комаров этих летит. Самолетиков. Мне в окошко было слыхать, как они жужжат. Скажи, страсть какая. Я стою на своей высоте, будто их и вовсе не вижу. Закрыл броневые ставни и гляжу в мой боевой глазок: через него мне отлично видать весь горизонт, лучше не надо. При надобности я и его могу убрать, и тогда я не похуже как в несгораемом шкафу. Гляжу - уже близко. И вот тут давай они меня из пулеметиков. Даже попадали. Я только слышу, как вроде дождичком в окошко - дзим, дзим! И кружат, и вертят, и споднизу пробуют. Один особенно старался, даже две петли с разгону завернул. А ну, хватит баловаться! Я как двину на этого, на самого фартового. Эх, Он ходу! Стой, сука! Я его в момент нагнал, он только хотел петлю свертеть, набрал ходу - хлоп, а я ему навстречу. Крак и готово - как комар на свечке. Хряенул только. Паспарту надел его себе на нос. Так эти крылышки и населись, ломь одна от них. И рама сплюснулась к чертям. А те наутек, к земле, прямо пиком пошли. Один, дурак, по дороге на парашюте бросился и повис в воздухе. Я и его шибанул. Довольно прицельно это у меня вышло: в лет. Вижу, я здорово насобачился попадать. Как хороший охотник. Хлоп! и есть. Полный смысл попробовать. Я вот что.подсообразил. Я тут сейчас заправил курс на юг и не спеша, прохладным ходом: мне была охота поваляться, высоту взял всего три тысячи метров, лечу. Слышу, как у немцев там идет шифровка какая-то спешная, а так вслух там суета насчет всякой санитарной помощи - это значит из той кучи ручки-ножки выковыривать. Подбородков там поищите. Может, какие дубовые и не треснули. Черт с ними, мне нашего русского захотелось послушать. Стал я искать, туда, сюда кручу вдруг такое слышу: